Шура Локальный

[lockbi]

Давно и терпко лелеянная в душе пародия на Макса Фрая.

Шура Локальный служил младшим научным сотрудником НИИ Рыбной промышленности Союзной Республики.
Странную фамилию Шурка получил от деда-военного, который сменил родовое прозвище Лонищев, отдававшее, как тогда говорили «барщиной», вместе с семейной профессией. Отец Шуры получил высшее образование и до ранней своей смерти проработал гидрологом в институте изучения карстовых озёр. Мама Шуркина тоже была из науки, изучала ботанику, но он её совсем не помнил. Родители поженились весной сорок первого, а уже через два месяца отца отправили на фронт. Мать войну застала в колхозе во время полевой практики. Чтобы не попасть к фашистам – а по слухам и старым фотографиям, Леся Локальная была самой красиво на своём курсе, - девушка выжгла волосы на голове и ножом изуродовала лицо... После Победы семья Локальных воссоединилась. Муж Лесю не бросил, что не мешало ему заводить любовниц, думая, что она будет благодарна ему и не сможет упрекать в изменах. Но несмотря ни на что, Шура всё-таки появился у Локальных. Влиятельная семья генерала Локального добилась развода и отправили Лесю куда-то в сторону Дальнего Востока, изучать папоротники.
Так Шурка и рос, не помня матери, и почти не видя отца, дед еженедельно оплачивал приходящих нянек.
Пошёл учиться он, конечно, в лучший университет. Отец настаивал на гидрологии, но Шура неожиданно извернулся и поступил на биофак. Изучать, правда, взялся растительный и животный мир водоёмов.
Когда Шурке исполнилось двадцать три, и он уже учился в аспирантуре, отец погиб по нелепой случайности во время командировки на строящуюся ГРЭС – дед-генерал к тому времени отошёл в мир иной, а вместе с ним и все льготы и содержание, новому старшему из Локальных пришлось озаботится зарабатыванием денег.
Шура остался один. Конечно, ему перепало некоторое наследство, так что он смог спокойно дописать кандидатскую. Но затем встал выбор, что делать дальше: пойти на службу в какую-нибудь лабораторию или продолжить занятия чистой наукой и писать докторскую.
Локальный выбрал второй вариант.
Шура часто стал думать, переворачивается ли дед, ярый сторонник Советской власти, в своём обитом бархатом гробу, от того, что его внук выбрал своей темой генетику, буржуазную науку.
Но сам Шура был доволен. То, что за ним постоянно следил служащий КГБ, означало лишь, что больше за ним никто не следил. И поэтому ему спокойно было позволено заниматься всем, чем угодно, в том числе – классово чуждой наукой.

* * *
У Шуры Локального была и своя цель в жизни: КТР. Кафедра тропических рыбок. Полдюжины лет он прослужил под началом ректора института, занимаясь выводом новой породы осетров, более крупных и более икроносных. Это, конечно, было почётной работой, уважаемой. Но тропические рыбки были мечтой. Служба на этой кафедре автоматически сделала бы его старшим научным сотрудником и к тому же появлялась возможность поехать в командировку туда, где тропические рыбки водились не в аквариумах.
А ещё тропических рыбок можно было продавать из-под полы.
Механизм Шурочка разработал (и даже пару раз апробировал) на осетрах. Небольшая смена генетического кода рыбок – и в следующем поколении рождается на три-пять мальков больше. Не слишком много в масштабах осетра, но в масштабах редких золотистых сомиков, рыб-бабочек или рыб-кардиналов даже один неучтённый малёк – возможность разнообразить советский рацион отнюдь не советскими продуктами... Тропических рыбок любили все: секретари обкомов и горкомов, профсоюзные работники, директора... Все. И Шура был уверен, что сможет убедить всех этих людей, что любит рыбок так же сильно.
Избавиться от двух из трёх сотрудников кафедры было проще простого. Первому предложил взятку, а затем обвинил в вымогательстве. На второго написал анонимную докладную, в которой было сказано, что некий старший научный сотрудник не пренебрегает употреблять в пищу некоторых своих подопытных...
Странно, но нелепое обвинение сработало. С заведующей кафедрой особых проблем не было. Старой ведьме оставалось несколько лет до пенсии, и она была рада спихнуть на «молодого идиота» всю бумажную и грязную работу. Тем более, что однажды она нашла в своём рабочем столе весьма милую коробочку шоколадных конфет, да не птичьего молока, а трюфелей.
План был хорош. По вечерам Шура оставался в лаборатории в одиночестве, мыл полы, проверял воду. А потом садился напротив аквариумов и смотрел.
Рыбки его успокаивали. В этой воде, заключённой в стекло, была заключена и огромная сила.


Вчера по объективным причинам я была не в состоянии писать сюда ещё и шапку... Сегодня же я в основном из-за того терзаюсь, что в ней же должна быть строка дисклаймера... в общем, от меня здесь только бред. А что касается размещения... если кому-то захочется - поставьте меня в известность. Я буду польщена, льщена и приятна.